Живые краски эпохи сумерек

Об этой уникальной студия и ее руководителе обе художницы вспоминают с радостью и благодарностью. Собственно студию в 1950-х организовал педагог Ярославы Борисовны Всеволод Сергеевич Щербаков. Он считал, что в каждом ребенке скрыта «стихия творчества», и стремление выявить ее является подлинной задачей педагога. Для этого он выработал самостоятельную методику работы с детьми различного возраста в области изобразительного искусства, которая помогала развивать композиционное видение и колористическое мышление. После смерти Щербакова в 1969 созданной им изостудией, в течение многих лет руководила Ярослава Борисовна. Чуть ли не с младшего школьного возраста, она сразу же осторожно, но настойчиво вводила детей в такие области художественного ремесла, которые издавна считались прерогативой учащихся постарше - например, совсем начинающим она предлагала пробовать себя в довольно сложной, но увлекательной технике масляной живописи. На ее занятиях дело не ограничивалось только изобразительным искусством. Своих студийцев она старалась вовлечь и в другие сферы творческой деятельности, особую привязанность она питала к литературе. Многие из ее учеников давно стали известными в творческом мире людьми, в частности, Нина Белохвостова и Юлия Калмыкова, сделались профессиональными живописцами, членами Московского союза художников, чьи произведения хранятся во многих российских и зарубежных коллекциях. Нина к тому же закончила искусствоведческое отделение исторического факультета МГУ и с успехом совмещает художественную деятельность с работой в Третьяковской галерее в качестве старшего научного сотрудника в Отделе графики ХХ века. Теплые же отношения с Ярославой Борисовной почти все ее ученики сохраняют по сию пору.

По всей видимости, не без влияния этого замечательного наставника, у ее воспитанников сложилось такое отношение к творчеству, и шире - к жизни и к внешнему миру, которое исключает ставшее, к сожалению, почти повсеместным  навязчивое стремление из всех многообразных форм и мотивов действительной жизни выбирать самые темные и негативные и воплощать их в соответствующих нарочито болезненных и уродливых образах, которые, по мысли приверженцев этого метода, наиболее адекватно соотносятся с неприглядным общим устройством современной жизни.

Ничего похожего не содержится в творчестве представляемых на этой выставке художниц. Также мы не находим у них тенденции представлять видимые формы в виде неких умопостигаемых «концептов», причем концептом может стать как изображение, так и любой предмет или ряд предметов, а также ряд неких действий. Всё это сейчас заполонило выставки и постоянные экспозиции, которые именуют себя экспозициями «актуального искусства» и считаются едва ли не мейнстримом современного художественного процесса.

Ни в какой мере Нина и Юлия не желают также заниматься копированием и идеализаций образов прошлого и настоящего, а затем (за неплохие деньги) предлагать свои изделия разного рода внезапно разбогатевшим гражданам. Поэтому обе художницы не попадают ни в зону гламурного, ни в сферу актуального, искусства. От наставников они восприняли метод свободной живописности, обращенный к традициям московской школы конца XIX – первой половины XX века, и, пользуясь им в своем творчестве, они ощущают себя совершенно свободными.

Этот метод становится действенным в руках людей, одаренных, наделенных композиционным и колористическим чутьем. Однако художник не просто должен уметь «выхватить» из реальной жизни тот или иной мотив и изобразить его на полотне или на бумаге. Настоящий мастер стремится наделить этот мотив   какими-то дополнительными качествами, которые позволят ему стать не просто еще одной копией натуры, но чем-то более значимым, фокусирующим в себе то, что затрагивает чувства и интеллект не только его самого, но эмоциональную сферу гораздо большего количества людей. Живописные работы Нины и Юлии, несомненно, отличаются  мастерством исполнения, но кроме того, лучшие из них наделены этим свойством воздействия на зрителя , которое вслед за классиком можно назвать «заразительностью» и которое, помимо прочего,  включает в себя представление об искренности и честности творца. В поисках своей натуры наши художницы не пытаются подладиться под кого-то постороннего, будь то авторитетный критик с собственным мнением или зрители со своими предубеждениями и предпочтениями. Они всегда пишут только то, что своей несуетной красотой трогает их самих, - натюрморты с самыми обыденными предметами обихода, цветы, портреты друзей и знакомых, сцены из повседневного быта, городские и сельские российские пейзажи, а также виды тех мест за рубежом, где им довелось побывать. Но чаще всего это улицы и площади их родного города - Москвы. Причем это почти всегда те московские заповедные места, которые не совсем еще обезображены несоразмерным ни с чем строительно-разрушительным бумом новейшей эпохи . Понятно, что объектами их изобразительной деятельности никогда не была и никогда не будет Москва столичная, парадная и величественная. А вот Москву будничную и неброскую, но зато согретую теплыми и трогающими душу воспоминаниями, они не устают писать снова и снова. Причем у каждой из них своя единственная Москва. У Нины Белохвостовой  горячая привязанность к родному городу ощущается в теплых рыжих красках, которые художница кладет энергичными звонкими мазками, отчего городской пейзаж со сквером или церковью кажется по возможности приближенным к зрителю и слегка укрупненным. Юлия Калмыкова предпочитает несколько иные мотивы и немного другой способ их художественной презентации. В первую очередь это увиденное немного сверху городское пространство с уходящими вдаль улицами, деревьями, крышами домов, окутанное серебристо-сумеречной дымкой, сквозь которую таинственно и маняще светятся вечерние фонари. И даже дневную Москву она по преимуществу выдерживает в холодновато-прохладных тонах, и отсюда возникает образ города, несколько меланхоличного, но до боли любимого.

Живые краски и подвижное, легкое и всякий раз решенное по-новому пространство пейзажей, натюрмортов и портретов Нины и Юлии по отдельности и в своей совокупности создают   образ   необычайно яркой и все же узнаваемой и знакомой повседневности , воздействующий на зрителя даже как-то терапевтически. Пусть, и на короткое время такое искусство, во-первых, помогает снять ощущение тяжести и сложности современного жизненного устройства. Во-вторых, же и главных, оно реально приводит хотя бы некоторых из нас к пониманию того, что в жизни все-таки всегда есть место творчеству. Это вселяет надежду, согревает душу и приносит утешение даже в наше такое сумеречное и неспокойное время.

Ирина Лейтас
Старший научный сотрудник
Государственной Третьяковской галереи